Глава 1. Срезанный кошелёк

Декабрь 1654г. Париж

Заснеженные улочки Парижа хороши, когда любуешься ими из окна, а вот, поди, прогуляйся по ним, и тут же ноги затанцуют сами по себе, скользя по обледенелой мостовой. Повсюду белеют снежные сугробы, но это только с виду они кажутся мягкими, как пух, а стоит угодить на такую перину, и придётся всем телом пробивать для себя выход из холодного плена.

И всё-таки это настоящая зима! И вместе с трескучими морозами, глубокими сугробами и заледеневшими мостовыми в городе появилось множество чудесных предпраздничных забав. Ярмарка на Гревской площади, что у городской Ратуши, манит к себе обладателей кошельков любого размера. Зазывалы громко и на все лады предлагают и горячие масляные булочки с корицей, и жареные каштаны, и засахаренные орешки, и горячее вино со специями такими пряными, что после первого же глотка жар растекается в груди и бежит по всему телу, словно огненная лава! Чуть только занялся короткий декабрьский день, а на площади уже начинаются представления в балаганах приехавших из провинции актёров, танцоров, акробатов и фокусников. Напротив парижской Ратуши начинает свой разбег маленькая карусель с расписными деревянными лошадками и слонами, а чуть поодаль, у огороженного с помощью натянутых на колышках корабельных канатов помоста, собирается публика из любителей кулачных боёв.

Но всё это не идёт ни в какое сравнение с самой любимой забавой юных парижан - катанием на заснеженных горках! И для лихого спуска все средства хороши: и настоящие сани на деревянных полозьях, и струганные доски со складских развалов, и собственный, пардон за выражение, зад, коли не жаль панталон да зимнего тулупчика или же подбитого мехом плаща! Самыми лучшими горками во все времена считались те, что опоясывают сады напротив Лувра, спускаясь к самому берегу Сены. Испокон веков склоны холмов, на которых некогда возвышались мощные стены королевской твердыни, привлекали к себе молодёжь. С одинаковым азартом и весельем на склонах этих холмов катались и юный король Людовик XIV, и его младший брат Филипп, а также и молодые придворные, и королевские пажи, и воспитанницы королевы. Здесь можно было увидеть даже лихих вояк - тех из гвардейцев и королевских мушкетёров, которые не были заняты службой.

Эх, да только бы санки раздобыть, как те, что у него были в детстве в родном Лионе, а уж юный маркиз Франсуа де Виллеруа - мог обогнать любого в гонке вниз по заснеженному холму! Любой, даже самый крутой, спуск был по плечу королевскому пажу, да и сани ему не так уж и были нужны для преодоления крутых виражей. На худой конец, можно прокатиться и верхом на деревянной доске, если знать, где раздобыть её. Добрые тётушки-прачки охотно одалживали юному пажу одну из тех гладко оструганных досок, при помощи которых они полоскали бельё на специальных мостках, что были выстроены вдоль берегов Сены.

И если день был погожим и солнечным, даже если мороз и пощипывал за нос да разрумянивал щёки, Франсуа де Виллеруа, как и любого другого парижского сорванца, будь то паж королевы, придворный, ординарец, простой слуга или посыльный из лавки, следовало искать на холмах у набережной Сены. Так было бы и в тот памятный день, когда у юного пажа выдалось свободное от службы в приёмной королевы утро. И если бы не два сверхважных и сверхсекретных дружеских поручения, то Франсуа со счастливым сердцем и совестью чистой, как свежевыпавший снег, покорял бы крутые холмы с самой зари весь день напролёт вплоть до вечерней переклички во дворе особняка Виронье, где располагался Корпус Королевских пажей.

Разбушевавшаяся ночью метель уже улеглась, и на улице, ведущей от дворца к кварталу Марэ, всё было так, как и всегда: народу ни больше и ни меньше, чем в любой другой день. Все спешили к Гревской площади, где раскинулись шатры и балаганы праздничной ярмарки, или уже возвращались с неё, неся свёртки с купленными подарками и корзинки с ещё горячими, только что с огня, угощениями. Вокруг, помимо обыденной суеты, царило предпраздничное настроение: в преддверии праздников парижане предвкушали невиданные щедроты от королевского двора.

И только Люк Жёди, камердинер юного маркиза де Виллеруа, против обыкновения выглядел хмуро и спешил вовсе не за тем, чтобы поглазеть на актрис и танцовщиц в ярких балаганчиках и угоститься горячим вином со специями. Настроение у него было прескверное с раннего утра, когда, помогая маркизу переодеться после несения ночного караула в Лувре, он пожаловался на кошмарный сон, мучивший его в ту ночь. Позднее, проведав, что, вместо усердного штудирования латыни, маркиз сбежал на дворцовую набережную в компании таких же, как и он, прогульщиков уроков Леона Данжюса и Анри де Труайя, верный камердинер почувствовал, что ночной кошмар грозил воплотиться наяву. Наспех облачившись в зимний кафтан и накинув на плечи подбитую мехом накидку, он поспешил на поиски юного шалопая, чтобы успеть вернуть его к занятиям, пока тот не угодил в какое-нибудь приключение. В том, что на бедовую голову обрушатся громогласные тирады от надзирателя господина Мальфлёра, можно было не сомневаться, как и в том, что самому Люку достанутся распекания и выговор от отца юного бедокура, герцога де Невиля, который вот-вот должен был вернуться из инспекционной поездки в Лион.

Запоздалые поиски Франсуа на заснеженных холмах и аллеях дворцовых садов, что у набережной, привели Жёди к воротам дворца. И вот начали сбываться недобрые предчувствия: маркиз отправился в город, да не куда-нибудь, а в Марэ! Квартал тот был знаменит как своими модными лавками с самыми дорогими и лучшими в Париже товарами, так и дерзкими грабежами. Мальчишки, промышлявшие карманными кражами, стайками, подобно воробьям, кружили вдоль узких улочек в Марэ и на бегу срезали кошельки с поясов у зазевавшихся прохожих, умудряясь облегчить карманы ничего не подозревающих ротозеев, пока те приценивались к диковинкам, выставленным на показ у дверей модных лавок.

Вот там-то, на одной из тех улочек в Марэ, Люк Жёди и нашёл своего юного господина в тот момент, когда тот прогуливался вдоль окон ювелирной лавки и, позабыв обо всём на свете, рассматривал выставленные на окне драгоценные украшения.

- Хоть бы подождали, пока я карету велю заложить для вашей милости, - проворчал вместо приветствия Жёди, не успокоившись на том, что отыскал маркиза живым и невредимым. 

А ведь ответственному и рачительному камердинеру было отчего поволноваться, едва он увидел единственного наследника маршала де Невиля одетым не в форменный зимний кафтанчик королевского пажа, а в простой, да ещё и с чужого плеча, кафтан, единственным украшением которого был воротник из потёртого бобрового меха.

Сам же маркиз и в ус не дул. Не заметив появления своего камердинера, он продолжал всматриваться в украшенное в преддверии праздников окно лавки известного на весь Париж часовых дел мастера мэтра Морани. Судя по насупленным бровям и сосредоточенному взгляду, Франсуа приценивался к вещице, которая была выставлена в стороне от других изделий, когда Жёди окликнул его во второй раз, уже по имени и титулу:

- Месье маркиз де Виллеруа!

- Люк! - в голубых глазах маркиза играли недоумение и досада от преждевременной встречи с камердинером. - А ты не хотел бы пойти в корчму на углу этой улицы? Там можно славно поесть, заодно и меня подождёшь, пока я тут гуляю! 

Это предложение казалось Франсуа обоюдно удобным решением назревающего спора, но при этом он так старательно избегал смотреть на дверь лавки мэтра Морани, что невольно выдал свои истинные намерения. Впрочем, у Люка Жёди были собственные представления о том, что могло заинтересовать мальчишку его лет. Он насмешливо прищурил глаза и пожурил юного маркиза:

- А вы тут без меня тотчас же броситесь покупать сладости! Или в галантерейную лавку Гатто отправитесь за новым набором шариков для ваших игр! - недоверчиво покосившись на кулачок Франсуа, который сжимал висевший у него на поясе кошель, Жёди покачал головой и высказался напрямик с укоризненным тоном:

- Я всё наперёд вижу, господин маркиз! Только извольте узнать, что из денег, которые ваш батюшка пожаловал на этот месяц, осталось немного. Хватит только на то, чтобы прачке заплатить за стирку вашего белья да белошвейке за починку кружевных манжет на рубашках. Это не я ношу одежду так, будто она на мне горит, ваша милость! Вот и сегодня вы успели уже испортить кафтан, ведь так? Только подумайте, люди добрые! Святые небеса! Форменный кафтан изволили испачкать! Это ведь когда с горки катались? И не отпирайтесь, месье маркиз! Я всё узнал от мадам Лапен лично. А ей обо всём рассказала главная прачка, которая взяла испорченный вами кафтан в стирку. Вы что же думали, что никто не заметит, в каких обносках вы гулять изволите?! Да сегодня же после обеда об этом будут говорить в Лувре, а вечером - и в особняке вашего батюшки!

- Да что ты всё время ворчишь, Люк! - нахмурился Франсуа. - Кружево на манжетах старое было, а рубашка сама износилась. А то, что форменный камзол испачкался, так это случайно вышло. Мы едва в полынью не угодили, когда с самого высокого холма скатились. Повезло ещё, что в сугроб успели выпрыгнуть! Правда, доска, эх… - маркиз с сожалением вздохнул. - В реку угодила. Вот это настоящая неудача!

- А я собирался перешить те манжеты на вашу новую сорочку для сна, - махнул рукой Жёди и с горечью добавил. - Но вам-то что! Вашей милости лишь бы угодить в шалость или в драку. А то, что рваные рукава у камзола мне потом перешивать придётся, так ведь то ж моя служба! Хоть сами-то не утонули в той полынье, и то спасибо! А ведь мне придётся герцогу докладывать обо всём. Вот как, скажите на милость, я объясню его светлости, куда делся ваш парадный пажеский кафтан?

- Люк, будь душкой, не рассказывай отцу ничего! - взмолился Виллеруа. - Кто старое помянет - тому глаз вон - сам ведь знаешь! А про ту драку все давно уже забыли. Мы с де Труайя помирились. Между прочим, это с ним я катался наперегонки и чуть в реку не угодил сегодня утром. Но ему хуже досталось - он с доски не успел выпрыгнуть и угодил в воду. Промок до нитки!

Незаметно для себя Франсуа перешёл от окна лавки Морани к гостеприимно распахнутым дверям лавки торговца специями и выпечкой. Сладкий аромат свежих булочек с корицей сводил с ума, и тут же громкое урчание в животах у обоих напомнило о пропущенном обеде.

Маркиз с сомнением посмотрел на кошель у себя на поясе. Люк был прав, тех денег на расходы, которыми снабжал его отец, было катастрофически мало. Но на маленький подарок, который он задумал сделать по особому случаю, должно было хватить. А ещё у него было важное поручение, да не одно, а целых два! И оба требовали соблюдения строжайшей секретности. Поэтому ему было необходимо спровадить Люка за какой-нибудь надобностью подальше, чтобы он ненароком не помешал совершить покупку и не задавал бы лишних вопросов о золотых пистолях, которыми был набит кошель маркиза.

- Послушай-ка, Люк, а ведь мне ещё нужно заглянуть к мэтру Гатто! - сделав вид, что он только теперь вспомнил о неотложном деле, Франсуа многозначительно посмотрел в сторону лавки знаменитого на весь Париж галантерейщика:

- Мне позарез необходимы новые перчатки для фехтования!

Чувствуя подвох, Жёди нахмурил брови, пристально взглянул в лицо маркиза и заговорил, высоко вскинув подбородок:

- А ваш кредит разве не иссяк ещё в прошлом месяце?

- Так ведь мой кредит у мэтра Гатто несгораемый! Он просто отдаст приказ доставить новые перчатки в особняк Виллеруа. А деньги он получит по поручению старшей сестрицы. Франсуаза - душечка, она сама всё устроит!

- Стало быть, я должен пойти к мэтру Гатто? А вы куда же собрались, месье маркиз?

- А я что? Я здесь тебя подожду, - небрежно облокотившись на заледенелый оконный карниз, заявил Франсуа.

- Вот прямо здесь же и останетесь меня дожидаться? - ища подвох или скрытый мотив в готовности маркиза мёрзнуть на холоде, пока он будет договариваться с галантерейщиком о цене, Жёди не собирался так легко поддаться на хитрую уловку юного господина.

- Но Люк, это же необходимо! Мне позарез нужны новые перчатки для упражнений в фехтовании. Время поджимает - мои старые перчатки совсем уже износились. Да и все самые лучшие разберут!

- А всё-таки, ваша милость, куда вы собрались заглянуть без моего ведома? - подозрительно оглядываясь, спросил Жёди.

- Да я бы только к мэтру Морани зашёл. Всего-то на минутку, - как бы невзначай ответил Франсуа и ткнул пальцем на скрытый под потрёпанным кафтаном кармашек на жюстокоре, в котором хранился подарок мэтра, - стрелки на часах встали.

- Стрелки встали? - с возрастающим недоверием переспросил Люк, и по его взгляду было видно, что он намерен потребовать от маркиза доказательств. - Что-то я не слышал, чтобы стрелки на часах самого мэтра Морани могут вот так взять и остановиться. Вы что же, опять в драку угодили? Что случилось с часами, ваша милость?

- Ничего с ними не случилось, Люк! - теряя находчивость, а вместе с тем и терпение, выкрикнул в ответ Франсуа. - Я в сугроб угодил, а часы взяли да и выпали из кармашка. Только и всего!

- И всё?

- Люк, а потом булочек ещё возьми к обеду! А то ведь мы и так опоздали, - с подкупающей улыбкой попросил Франсуа, зная, что падкий на сладости, как и он сам, Жёди никогда не откажется от мысли подкрепиться свежими булочками с маслом и корицей.

- Ладно, так и быть! - буркнул Люк, недовольный тем, что ему опять пришлось уступить в споре с юным маркизом, - Ступайте к мэтру Морани, месье, а я загляну к галантерейщику. Свидимся тут же, у пекарни!

- Да, Люк! Я мигом! 

Не успел Франсуа развернуться в сторону вожделенной двери лавки часовых дел мастера, как его едва не сшиб с ног мальчишка, со всех ног бежавший в сторону Гревской площади. 

Невысокого роста, один в один, как и сам маркиз, он был одет в такой же, как и у него, зимний кафтан с меховым воротником и меховыми манжетами на рукавах. Лисья шапка смешно съехала на ухо парнишки, обнажив полыхнувшие в солнечном свете огненно-рыжие вихры.

И отчего это Франсуа показалось, что они уже встречались? С виду парнишка не был похож ни на кого из тех, кого он привык видеть в Лувре, но добротный кафтан и наброшенный на плечи утеплённый мехом короткий плащ с прорезями для рук говорили о достатке и, более того, о высоком положении владельца. Может, это был сын управляющего одной из дворцовых служб в Лувре?

- Простите меня, сударь! Я спешу! - парижская скороговорка слетела с языка быстро и легко. Видно было, что мальчишка привык быстро бегать, не замечая препятствий на своём пути.

Франсуа отступил на шаг, чтобы пропустить его, но тот вдруг остановился и с радостным криком обернулся к нему:

- Надо же! Никогда не думал, что нам с вами доведётся ещё раз свидеться, ваша милость! 

- А мы знакомы? - удивлённо спросил де Виллеруа, и его вопрос заставил мальчика потупить глаза, краснея от смущения.

Впрочем лица обоих были достаточно раскрасневшимися из-за мороза, а румянец на щеках гармонировал с выбивавшимися из-под шапок у обоих ярко-рыжими вихрами одного и светло-каштановыми кудрями другого.

- И да, и нет, - ответил незнакомец, видимо сообразив, что с королевскими пажами, а тем более с маркизами, не заговаривают вот так запросто, повстречавшись посреди города. - Простите мне мою дерзость, ваша милость! Но только благодаря вам... То есть, благодаря вашему косвенному участию, моя жизнь изменилась, и я получил некоторые привилегии. Да. Это важно! Но только для меня. Простите, что я так с ходу. Прошу вас, не сердитесь на меня! Ах, если бы я не спешил! Но, будет время, и я разыщу вас, месье маркиз! И тогда я отблагодарю вас как полагается! Слово даю!

- Ничего страшного, - развёл руками Франсуа, озадаченно глядя вслед убегающему парнишке и гадая, чем таким особенным он мог помочь ему и когда?

До лавки мэтра Морани было всего несколько шагов, и вот же несчастье: кто-то невидимый подбежал к нему и быстро, всего в один миг, срезал кошелёк с пояса!

- Стой! - тут же закричал Франсуа, оглядываясь вокруг себя.

Первой мыслью было броситься в погоню за тем рыжим мальчишкой, который толкнул его всего минуту назад. Но нет же, тот шёл вприпрыжку в сторону Гревской площади так спокойно, словно и не подозревал ни о чём.

Оглядевшись ещё раз, маркиз заметил стайку мальчишек, которые внезапно сорвались с места и понеслись прочь, спеша за угол дома, чтобы скрыться в маленьком переулке. А ведь впереди ватаги бежал тот самый мальчишка, которого Франсуа заметил ошивающимся вокруг него и Люка, когда они спорили!

Так вот же он! Это и был тот самый вор, который сначала высмотрел у маркиза тяжёлый кошель, а позже подбежал к нему и, воспользовавшись заминкой, ловко срезал его с пояса!